Вадим Гигин - Оклеветанный, но не забытый[очерк о М.Н. Муравьеве-Виленском]
Либералы праздновали победу. Вдогонку, казалось, поверженному великану посыпались гнусные обвинения и оскорбления. Был вброшен слух о казнокрадстве как причине отставки. Якобы М.Н. Муравьев, отправляясь в поездки по России, получал командировочные (прогоны) по трем ведомствам. Столичные зубоскалы его так и называли «трехпрогонный министр». При этом они забывали, что М.Н. Муравьев действительно возглавлял три ведомства — государственных имуществ, уделов и межевое. Любопытно, что эту «утку» запустил не кто иной, как И. Огрызко, поляк, создатель петербургского подполья сепаратистов, затем один из руководителей восстания 1863–1864 гг. Необоснованные обвинения в коррупции были особенно болезненны для Михаила Николаевича, бывшего ярым противником этого зла. В свое время он составил «Записку об уничтожении в присутственных местах взяточничества», в которой проанализировал причины данного явления и определил некоторые меры по его искоренению. Обвинения в коррупции были настолько абсурдны, а ложь так очевидна, что либералы всех мастей перешли просто на откровенную ругань в адрес М.Н. Муравьева. В травле участвовали весьма одиозные личности. Например, князь П.В. Долгоруков, писатель-неудачник, промотавший состояние, и сбежавший за границу, откуда издевался над своим бывшим Отечеством. Или, скажем, Н.Г. Чернышевский, который, как известно, пробудил целое поколение революционеров-террористов.
И вдруг, в январе 1863 года, вспыхнуло польское восстание. Конечно, отсутствие у крупного европейского народа государственности было несправедливо. Понимали это и в России. Ведь вовсе не российские императоры были инициаторами разделов Польши. Подобные проекты предлагались западными доброхотами еще Петру I, но он решительно их отверг. И лишь под давлением Пруссии, а также ввиду ужасного положения православных в Речи Посполитой, Екатерина Великая пошла на раздел этого государства. Но поляки не были угнетенным народом в Российской империи. Они занимали государственные и военные должности, в том числе и самые высокие. Князь А.Е. Чарторыский в начале XIX века был министром иностранных дел России. В 1815 году Александр I даровал полякам конституцию, одну из самых либеральных в мире. Этот народ имел значительную автономию, собственное войско. Лишь восстание 1830–1831 годов привело к существенному ограничению самоуправления Царства Польского. Католическая церковь не только не ущемлялась в России, но и находилась в куда лучшем положении, чем во многих европейских странах, охваченных волной секуляризацией. Предводителям нового мятежа было мало восстановления независимости своей страны. Они желали присоединить к ней исконные белорусские и украинские земли. Набившие оскомину разговоры о неких «белорусских идеях» Калиновского имеют лишь косвенную основу. Ни в «Мужицкой правде», ни в других своих работах этот революционер-фанатик не подымал открыто белорусский национальный вопрос. Более того, идеализация Калиновским времен королевской Речи Посполитой вызывает лишь недоумение. Руководители восстания мечтали о ликвидации Российской империи с тем, чтобы возрожденная Великая Польша заняла ее место на мировой арене. Так, Сераковский планировал «с музыкой» пройти через центральные российские губернии и поднять бунт в Поволжье. Таким образом, восстание было не только и не столько национально-освободительным, сколько экспансионистским. И это вполне отвечало интересам некоторых западных государств. В апреле и июне 1863 года Англия, Австрия, Голландия, Дания, Испания, Италия, Османская империя, Португалия, Швеция и Папа Римский предъявили российскому правительству ультиматум, требуя пойти на уступки полякам. Казалось, что Россия, ослабленная Крымской войной, вступившая в пору великих преобразований, не устоит. Даже государыня Мария Александровна искренне считала, что Царство Польское утеряно…
К моменту начала мятежа правителем Литвы и Беларуси на протяжении семи лет был В.И. Назимов, человек добрый и старательный, но уж очень нерешительный. При нем в крае буйным цветом расцвела антироссийская пропаганда. Православные подвергались оскорблениям со стороны польских обывателей. Когда из Царства Польского в Беларусь был «экспортирован» мятеж, Назимов шарахался от прямого попустительства инсургентам, как тогда называли повстанцев, до непоследовательных запретительных и репрессивных мер, которые, впрочем, не имели никакого действия.
Зимой-весной 1863 года в патриотических кругах все чаще стала называться фамилия Муравьева в качестве кандидата в виленские наместники. По воспоминаниям, решающее слово сказал мудрый канцлер А.М. Горчаков, рекомендовавший Александру II отважиться на подобное кадровое назначение. Государь лично пригласил Муравьева к себе 28 апреля 1863 года и через два дня назначил его виленским, гродненским и минским генерал-губернатором, командующим войсками Виленского военного округа с полномочиями командира отдельного корпуса в военное время, а также главным начальником Витебской и Могилевской губерний
Отъезд М.Н. Муравьева из Петербурга был обставлен как отправка былинного героя на битву. Митрополит, встретив его, промолвил: «Имя тебе — Победа!». Сам будущий граф помолился в Казанском соборе и приложился к чудотворной иконе Казанской Божьей Матери. По приезде же в Вильно Михаил Николаевич первым делом отправился поклониться мощам Св. Виленских мучеников в Духов монастырь, а затем к знаменитому митрополиту Иосифу Семашко, в свое время положившему конец униатскому безумию.
Новый генерал-губернатор начал с подбора команды. Прежние чиновники, продемонстрировавшие свою неэффективность, были отстранены. Муравьев сумел воспитать целую когорту блестящих администраторов и управленцев. Среди них следует отметить, прежде всего, попечителя Виленского учебного округа И.П. Корнилова, начальника тайной полиции ротмистра Шаховского, генералов Лошкарева, Соболевского, Панютина, полковников Макова, Черевина, Неелова, занимавшегося разбором судебных дел. К «муравьевской плеяде» можно отнести и К.П. Кауфмана, сменившего Михаила Николаевича на посту главного начальника Северо-Западного края. Впоследствии генерал Кауфман стал широко известен как покоритель Туркестана. Все это были верные сыны Отечества, благородные люди и достойные граждане.
В свои 67 лет генерал-губернатор установил и для себя, и для подчиненных ему чиновников беспощадный рабочий режим, который позволял максимум усилий тратить на развитие вверенного ему государем и Отечеством края. Михаил Николаевич вставал в 6 часов утра, в 7 часов он уже приступал к работе, занимаясь делами до пяти вечера, затем делал 4-часовой перерыв на обед и отдых и вновь работал до часа ночи.
